Гребанный легилимент! [Локи, ну на Х**?]
И не думать, никогда не думать, что победить невозможно. Стоит так подумать — и ты уже проиграл.
+
Пусть я не знал, что делать, но уже знал, куда идти. И это немало.
+
Любовь — счастье, но лишь когда веришь, что она будет вечной. И пусть это каждый раз оказывается ложью, но только вера дает любви силу и радость.
+
Главное — успокоиться, прогнать из души липкий страх. Тот, кто паникует, уже проиграл.
+
Совсем другое дело, когда умираешь. Страшна не боль. Рано или поздно она уходит — либо ее убивают лекарства, либо для нее не остается больше места. Страшно остаться один на один с вечностью, с падением в темную пустоту. Мир то сжимается в точку, имя которой — ты, то взрывается бесконечным пространством, не безжалостным и не злым, но абсолютно равнодушным. Ты никто, и место твое — нигде. Ты можешь верить в Бога, можешь не бояться смерти, смеяться над ней и паясничать. Но когда дыханье вечного ничто касается твоих губ, ты замолкаешь. Смерть тоже не жестока и не страшна. Она лишь открывает двери, за которыми ничего нет. И ты делаешь этот шаг. В одиночестве. Всегда в одиночестве…
+
Это редкость — человек, понимающий чужую боль.
+
– Тьма – это просто отсутствие света, Ярик. Я не издеваюсь! Отсутствие границ. Свобода направлений. Право быть независимым от других, от мира.
– Так просто?
– Да. Тьма – это вечный ребенок, этакий невзрослеющий Питер Пэн. Бесконечная игра. Свобода всех направлений – вот ее визитка. Возьми тьму за руку и иди в никуда. Не останавливаясь ни перед чем и ни перед кем. Тьма – это «я хочу» вместо «я должен». Тьма – это вера в себя. Тьма – это невозможность посмотреть на себя. Тьма всегда рядом, тьма ждет своего часа, тьма повелевает – но стоит подчиниться, и она станет слугой. Оправдает все.
+
Жизнь никогда не сдаётся без боя — но и никогда не побеждает смерть.
+
Пусть я не знал, что делать, но уже знал, куда идти. И это немало.
+
Любовь — счастье, но лишь когда веришь, что она будет вечной. И пусть это каждый раз оказывается ложью, но только вера дает любви силу и радость.
+
Главное — успокоиться, прогнать из души липкий страх. Тот, кто паникует, уже проиграл.
+
Совсем другое дело, когда умираешь. Страшна не боль. Рано или поздно она уходит — либо ее убивают лекарства, либо для нее не остается больше места. Страшно остаться один на один с вечностью, с падением в темную пустоту. Мир то сжимается в точку, имя которой — ты, то взрывается бесконечным пространством, не безжалостным и не злым, но абсолютно равнодушным. Ты никто, и место твое — нигде. Ты можешь верить в Бога, можешь не бояться смерти, смеяться над ней и паясничать. Но когда дыханье вечного ничто касается твоих губ, ты замолкаешь. Смерть тоже не жестока и не страшна. Она лишь открывает двери, за которыми ничего нет. И ты делаешь этот шаг. В одиночестве. Всегда в одиночестве…
+
Это редкость — человек, понимающий чужую боль.
+
– Тьма – это просто отсутствие света, Ярик. Я не издеваюсь! Отсутствие границ. Свобода направлений. Право быть независимым от других, от мира.
– Так просто?
– Да. Тьма – это вечный ребенок, этакий невзрослеющий Питер Пэн. Бесконечная игра. Свобода всех направлений – вот ее визитка. Возьми тьму за руку и иди в никуда. Не останавливаясь ни перед чем и ни перед кем. Тьма – это «я хочу» вместо «я должен». Тьма – это вера в себя. Тьма – это невозможность посмотреть на себя. Тьма всегда рядом, тьма ждет своего часа, тьма повелевает – но стоит подчиниться, и она станет слугой. Оправдает все.
+
Жизнь никогда не сдаётся без боя — но и никогда не побеждает смерть.